Ненависть. Чувство, хорошо знакомое мне. Чувство, которое я часто испытывал. С самого моего рождения. Точнее со второго рождения, рождения как Р'уло. Ненадолго это чувство оставляет меня в покое, давая отдых моему рассудку и расслабляя тело. Но затем с новой силой ударяет, скрючивая и разрывая сознание. Ненависть всегда связана с голодом, а голод с ней. Голод и ненависть пробуждают Зверя, стирая во мне остатки человечности. От этого чувства есть лишь одно спасение - выплеснуть ее. Хотя Фаразон показал мне и второй путь, мирный, успокоительный. Путь, ведущий к спасению для меня. Но сейчас Фаразон далеко и он не сможет мне помочь, а потому этот путь для меня закрыт.
Фаразон ушел, в тщетных попытках спасти свою армию, свое тщательно взращенное войско. Это лишь бесполезная трата времени. Людям не помочь, старость и болезни когда-нибудь заберут их, не оставив и следа. Но он упорствует, учит их магии, воспитывает в них дух общности. Смешно, но когда-то я наивно полагал, что он готовит их к войне со мной. Теперь-то я понял, что как бы они ни были сильны, им никогда не сравниться с Хранителями и никогда не померяться со мной силой. Хотя из своих заблуждений я извлек пользу. Пользу, которая стоит передо мной и терпеливо ждет, когда я закончу свои записи.
Но нет, это не она, это он. Имя кому Смерть, Мортем. Моя безропотная правая рука. Мой доверенный помощник. Раньше я думал, что его роль будет играть Фаразон. Ведь нас трое. Нас всегда, проклятье, должно быть трое! Левая рука - Феликс, одобряющий мои поступки, пожираемый своим собственным Зверем, ненавидящий весь мир как и я. И правая рука - Фаразон, разумный, умудренный опытом своих преступлений, коих хватило бы на несколько жизней. Тот, чья ненависть уже выгорела, выплеснулась и сожгла до тла всех, до кого смогла дотянуться. Тот, чей Зверь надежно заперт, хоть и стремится на волю. Но нет, он не захотел этого, он попытался найти свой собственный путь. Путь человечности. И тогда я нашел ему замену.
Когда-то, давным-давно я писал о доверии. Теперь я изменил свое мнение. Я доверяю Мортему. Доверяю полностью и безоговорочно. Я абсолютно уверен в нем, я знаю, что он не предаст меня, что он всегда будет делать только то, что угодно мне. Я настолько уверен в нем, что отпустил все цепи, которыми мог его связать. Более ничто не сдерживает его и не контролирует. Но он остается рядом со мной, все такой-же безропотно подчиняющийся, поддерживающий, надежный. Вот и сейчас он ни словом, ни жестом не выдает своего нетерпения. Он ждет приказа, ждет, когда я закончу и обращу на него внимание. И будет так ждать столько, сколько Я захочу.
Я отвлекаюсь, часто. Виной всему мой разорванный разум. Но это не важно. Сейчас я чувствую лишь злость, она растет во мне, словно что-то теплое в груди. Она согревает меня и помогает собраться с мыслями. Эту запись я веду от руки, я не хочу сохранять ее в моем электронном дневнике, пусть будет лишь этот лист бумаги, единственная копия.
Орон. Многие Хранители считают, что я забросил свои обязанности, что я не слежу за этой территорией и не интересуюсь тем, что там происходит. Но это не так. Меня забавляют интриги, происходящие там, забавляют попытки алхимиков создать Эликсир. Во всяком случае до тех пор, пока они безуспешны. Но кое-что меня взволновало, кое-что распалило во мне ненависть и теперь ее уже не погасить. Политики. Новое слово, слово из мира, в котором я родился, слово не знакомое Урахреста. Но оно появилось и тут. В Ороне появились политики. Они стремятся подмять власть под себя. Нет, я не имею ничего против, когда богатые подкупают сильных мира сего. Это забавно. Как-никак век людей короток, что бы они не творили - все закончится с их смертью. Но политики это то, что отравит Орон.
Орден Хранителей не вмешивается во внутренние дела страны. Это закон Ордена. Я хорошо знаю этот закон, ведь я его написал. Хотя не только я, так мы решили вместе, втроем. И Орден не станет вмешиваться. Ордену об этом даже не обязательно знать. Власть должна быть лишь у кого-то одного. Не у группы лиц, каждый из которых стремиться урвать кусок побольше. Нет! Править должен только один. Пусть даже он тиран или деспот. Это не важно. Единичная власть в стране это то, к чему я стремлюсь. Это то, что удобно для меня. Я должен знать, кто правит страной, я должен знать, на кого оказать влияние. Иначе мой план будет обречен на провал.
Но как же Хранители? Ведь в Ордене нет единоличной власти. А мое прозвище - Первый, не более чем прозвище. Я сам предложил им демократию. Еще одно слово из моего мира. О, с каким восторгом они это восприняли. Как же, их мнение важно! Решение принимают именно они и никто им не указ! Большинство же не может ошибаться. Смешно. Когда я предложил эту систему, я оставил за собой лишь одно право. Право отмены. Да, я могу лишь отменить любое решение Ордена. Я могу ввести лишь запрет на что-либо и я не имею права приказать сделать что-то, ввести новый закон. Но ведь если Орден примет решение, которое меня не устраивает - я его отменю. И буду повторять это столько раз, сколько потребуется, чтобы они сделали именно так, как хочу Я. И никак иначе.
Поэтому пусть Хранители спят, ведь сейчас глубокая ночь. Мне не нужна помощь Ордена, мне не нужно их одобрение. Когда я закончу писать эти строки, я отдам Мортему приказ. Этой ночью все новоявленные политики Орона умрут. Умрут не только они, но и их семьи, их слуги. Даже те, кто имел к ним хоть какое-то отношение. Резня? Именно так. Жестокая и кровопролитная резня. Мгновенная, как удаление опухоли, способной заразить целую страну. Вестники истребят всех, сожгут их дома, уничтожат улики. Но оставят несколько трупов ассасинов, словно бы сраженных охраной. О, эти ассасины. Презренные убийцы, работающие за деньги. Без идеи, без чести. Но их нельзя истреблять. Ведь пока они есть, всегда можно оправдать любые самые загадочные смерти. Всегда...
Рукописная запись, найденная в коробке вместе с дневником Дрейка, Первого Хранителя.
Фаразон ушел, в тщетных попытках спасти свою армию, свое тщательно взращенное войско. Это лишь бесполезная трата времени. Людям не помочь, старость и болезни когда-нибудь заберут их, не оставив и следа. Но он упорствует, учит их магии, воспитывает в них дух общности. Смешно, но когда-то я наивно полагал, что он готовит их к войне со мной. Теперь-то я понял, что как бы они ни были сильны, им никогда не сравниться с Хранителями и никогда не померяться со мной силой. Хотя из своих заблуждений я извлек пользу. Пользу, которая стоит передо мной и терпеливо ждет, когда я закончу свои записи.
Но нет, это не она, это он. Имя кому Смерть, Мортем. Моя безропотная правая рука. Мой доверенный помощник. Раньше я думал, что его роль будет играть Фаразон. Ведь нас трое. Нас всегда, проклятье, должно быть трое! Левая рука - Феликс, одобряющий мои поступки, пожираемый своим собственным Зверем, ненавидящий весь мир как и я. И правая рука - Фаразон, разумный, умудренный опытом своих преступлений, коих хватило бы на несколько жизней. Тот, чья ненависть уже выгорела, выплеснулась и сожгла до тла всех, до кого смогла дотянуться. Тот, чей Зверь надежно заперт, хоть и стремится на волю. Но нет, он не захотел этого, он попытался найти свой собственный путь. Путь человечности. И тогда я нашел ему замену.
Когда-то, давным-давно я писал о доверии. Теперь я изменил свое мнение. Я доверяю Мортему. Доверяю полностью и безоговорочно. Я абсолютно уверен в нем, я знаю, что он не предаст меня, что он всегда будет делать только то, что угодно мне. Я настолько уверен в нем, что отпустил все цепи, которыми мог его связать. Более ничто не сдерживает его и не контролирует. Но он остается рядом со мной, все такой-же безропотно подчиняющийся, поддерживающий, надежный. Вот и сейчас он ни словом, ни жестом не выдает своего нетерпения. Он ждет приказа, ждет, когда я закончу и обращу на него внимание. И будет так ждать столько, сколько Я захочу.
Я отвлекаюсь, часто. Виной всему мой разорванный разум. Но это не важно. Сейчас я чувствую лишь злость, она растет во мне, словно что-то теплое в груди. Она согревает меня и помогает собраться с мыслями. Эту запись я веду от руки, я не хочу сохранять ее в моем электронном дневнике, пусть будет лишь этот лист бумаги, единственная копия.
Орон. Многие Хранители считают, что я забросил свои обязанности, что я не слежу за этой территорией и не интересуюсь тем, что там происходит. Но это не так. Меня забавляют интриги, происходящие там, забавляют попытки алхимиков создать Эликсир. Во всяком случае до тех пор, пока они безуспешны. Но кое-что меня взволновало, кое-что распалило во мне ненависть и теперь ее уже не погасить. Политики. Новое слово, слово из мира, в котором я родился, слово не знакомое Урахреста. Но оно появилось и тут. В Ороне появились политики. Они стремятся подмять власть под себя. Нет, я не имею ничего против, когда богатые подкупают сильных мира сего. Это забавно. Как-никак век людей короток, что бы они не творили - все закончится с их смертью. Но политики это то, что отравит Орон.
Орден Хранителей не вмешивается во внутренние дела страны. Это закон Ордена. Я хорошо знаю этот закон, ведь я его написал. Хотя не только я, так мы решили вместе, втроем. И Орден не станет вмешиваться. Ордену об этом даже не обязательно знать. Власть должна быть лишь у кого-то одного. Не у группы лиц, каждый из которых стремиться урвать кусок побольше. Нет! Править должен только один. Пусть даже он тиран или деспот. Это не важно. Единичная власть в стране это то, к чему я стремлюсь. Это то, что удобно для меня. Я должен знать, кто правит страной, я должен знать, на кого оказать влияние. Иначе мой план будет обречен на провал.
Но как же Хранители? Ведь в Ордене нет единоличной власти. А мое прозвище - Первый, не более чем прозвище. Я сам предложил им демократию. Еще одно слово из моего мира. О, с каким восторгом они это восприняли. Как же, их мнение важно! Решение принимают именно они и никто им не указ! Большинство же не может ошибаться. Смешно. Когда я предложил эту систему, я оставил за собой лишь одно право. Право отмены. Да, я могу лишь отменить любое решение Ордена. Я могу ввести лишь запрет на что-либо и я не имею права приказать сделать что-то, ввести новый закон. Но ведь если Орден примет решение, которое меня не устраивает - я его отменю. И буду повторять это столько раз, сколько потребуется, чтобы они сделали именно так, как хочу Я. И никак иначе.
Поэтому пусть Хранители спят, ведь сейчас глубокая ночь. Мне не нужна помощь Ордена, мне не нужно их одобрение. Когда я закончу писать эти строки, я отдам Мортему приказ. Этой ночью все новоявленные политики Орона умрут. Умрут не только они, но и их семьи, их слуги. Даже те, кто имел к ним хоть какое-то отношение. Резня? Именно так. Жестокая и кровопролитная резня. Мгновенная, как удаление опухоли, способной заразить целую страну. Вестники истребят всех, сожгут их дома, уничтожат улики. Но оставят несколько трупов ассасинов, словно бы сраженных охраной. О, эти ассасины. Презренные убийцы, работающие за деньги. Без идеи, без чести. Но их нельзя истреблять. Ведь пока они есть, всегда можно оправдать любые самые загадочные смерти. Всегда...
Рукописная запись, найденная в коробке вместе с дневником Дрейка, Первого Хранителя.